Роберт Оуэн(1771-1858)
«Ты все оценишь, ты все поймешь» — цитату Байрона Александр Иванович Герцен поставил эпиграфом к своим заметкам о встречах с английским социалистическим утопистом Робертом Оуэном. Дело было уже после того, как провалился его филантропический план построения идеального предприятия на прядильной фабрике в Нью-Ланарке (Шотландия) с отказом от денег, потерпели неудачу попытки англичанина построить опытные коммунистические колонии в США, лишенные частной собственности и остальных пережитков капитализма.
Герцен встретился уже с человеком, на склоне лет живущим в покое и довольстве, которое ему обеспечивали именно деньги, от применения которых он так рьяно призывал отказываться. Герцен в статье блестяще разбирал «по полочкам» идеи утопистов, которые выдвигали проекты и совершали опыты «справедливой организации обмена» по принципу «право рабочего на полный продукт от его труда». Они считали, что эксплуатация рабочих проистекает от «денежной власти» и надеялись эту власть побороть путем замены существующих денег на новые, «трудовые деньги».
Большое впечатление произвело на Герцена сообщение Оуэна, что его удостоил своим посещением российский император с настойчивым предложением посетить Россию и развивать свои идеи на ее плодородной почве. Но великому утописту все было недосуг. И слава богу! Иначе эксперименты с «трудовыми деньгами» в России могли начаться гораздо раньше.
Г.Я.Сокольников (Бриллиант) (1888-1939)Герцен не дожил до времени, когда у нас появился свой Бриллиант утопической идеи-2, сумевший, в отличие от Оуэна, воплотить идею в жизнь. Бриллиант — настоящая фамилия Народного комиссара финансов Сокольникова. Его подпись вместе с подписями председателя ВЦИК и наркома продовольствия должна была стоять на облигациях хлебного и сахарного займов, когда были предприняты первые попытки организованного проведения займов молодым советским государством у населения. Назывались они так потому, что обеспечивались не деньгами, а натуральными продуктами.
Облигации первого хлебного займа выпускались с сохранением российской традиции печати ценных бумаг. На каждой — изображение государственного герба. «Весил» такой документ 1, 3, 5, 10, 25 и 50 пудов ржи в зерне. Там же сообщалось, что для их обеспечения был создан специальный фонд продовольствия из поступлений натурального налога и выделен гарантийный фонд в десять миллионов рублей золотом. Облигации можно было свободно продать, сдать в зачет единого натурального налога. Период погашения был установлен с 1 декабря 1922 г. по 31 января 1923 г., затем продлен до 15 марта 1923 г.
Облигации второго хлебного займа «весили» уже легче, они выпускались достоинством в 1, 2, 3, 5 и 10 пудов ржи с разделением на три района. Заем был произведен на основании декрета ЦИК и СНК СССР от 22 марта 1923 г. На лицевой стороне появилась изображение скульптуры И.Шадра «Крестьянин-сеятель». Общая сумма выпуска — 100 млн. пудов ржи в зерне.
«Сладкий» заем был объявлен 5 ноября 1923 г. — государственный краткосрочный сахарный заем на 1 млн. пудов сахара рафинада сроком на одиннадцать месяцев. Он предназначался для того, чтобы получить средства для финансирования нового урожая. Последний день подписки назначался на 19 ноября 1923 г. Облигации выглядели повеселее, прямо как фантики разного цвета на 10 фунтов (синие), 1 пуд (красные), 5 (зеленые) и 25 пудов рафинада (черные) . При их покупке допускалась рассрочка платежей на десять дней с первоначальным взносом половины стоимости, но в этом случае платежи производились по курсу червонца.
Приобретение таких облигаций являлось способом заготовки сахара. С февраля до мая 1924 г. заем погашался натурой (сахаром), а затем до октября этого же года — деньгами.
На лицевой и оборотной стороне облигаций изображен герб СССР, а вместо подписи Народного комиссара продовольствия — подпись Председателя Высшего Совета народного хозяйства (ВСНХ). Указывалось также место изготовления облигаций — Первая московская фабрика заготовления государственных знаков.
На первых порах трудно было выпустить заем в другой форме, так как никто не стал бы покупать облигаций государственного займа без достаточных гарантий, когда он не уверен, что получит при выплате большую или во всяком случае такую же по покупательной силе сумму, какую он заплатил за облигацию.
Несмотря на то, что В.И.Ленин справедливо называл Бриллианта-Сокольникова ценнейшим и архиспособным работником, у них возникли разногласия по вопросу о выпуске хлебного займа. Ленин опасался, что это усугубит финансовое положение республики, и назвал проект Г.Я.Сокольникова о получении хлеба от деревни в долг «самообманом». Сокольников же утверждал, что «без внутреннего кредита, опирающегося на происходящий в стране процесс мелкого накопления, вести денежное государственное хозяйство мы вообще не сможем». В условиях катастрофического обесценивания денег проведение займа «есть путь выкупа выпущенных нами бумажных денег (за гроши), расчистка почвы для выпуска твердых денег (хотя бы бумажных)». На XI съезде партии Сокольников полемизировал с оппонентами (а их у него было немало — от Сталина до Троцкого): «Если у нас возле Иверской часовни на стене написано: «Религия — опиум для народа», то я бы предложил возле ВСНХ повесить вывеску: «Эмиссия — опиум для народного хозяйства».
Это выражение стало главным слоганом постсоветских министров финансов. В 1993 году им воспользовался и министр финансов Борис Федоров. Говорят, на Ильинке висела огромная растяжка с этими словами, и у него в кабинете также можно было увидеть плакат с этой цитатой из Сокольникова. В том же 1993 году в огромных очередях стояли желающие обменять свои приватизационные ваучеры на различные акции, «обеспеченные» алмазами, нефтью, золотом, алюминием и т.д. — Утопия номер 3.
Самые догадливые отоваривали ваучеры. На барахолке за 10 000 рублей, столько стоил ваучер, можно было приобрести китайский спортивный костюм. Многие оставили ваучер себе на память. И правильно сделали. Через какое-то время его можно выставить на аукцион. Кому они еще нужны, кроме коллекционеров…
PS. Герцен пережил Оуэна. Жил в Париже, похоронен в Ницце.
Бриллиант-Сокольников погиб в Гулаге в тридцатых.
Борис Федоров умер от инсульта в Англии пару лет назад.
Хорошо, что Оуэн к нам не приехал…